Неточные совпадения
Въезд
в какой бы ни было
город, хоть даже
в столицу, всегда как-то бледен; сначала все серо и однообразно: тянутся бесконечные заводы да фабрики, закопченные дымом, а потом уже выглянут углы шестиэтажных домов,
магазины, вывески, громадные перспективы улиц, все
в колокольнях, колоннах, статуях, башнях, с городским блеском, шумом и громом и всем, что на диво произвела рука и мысль человека.
Он стал изредка брать ее с собой
в город, а затем посылать даже одну, если была надобность перехватить денег
в магазине или снести товар.
Он шел встречу ветра по главной улице
города, уже раскрашенной огнями фонарей и
магазинов; под ноги ему летели клочья бумаги, это напомнило о письме, которое Лидия и Алина читали вчера,
в саду, напомнило восклицание Алины...
Спивак
в белом капоте, с ребенком на руках, была похожа на Мадонну с картины сентиментального художника Боденгаузена, репродукции с этой модной картины торчали
в окнах всех писчебумажных
магазинов города. Круглое лицо ее грустно, она озабоченно покусывала губы.
В магазинах вспыхивали огни, а на улице сгущался мутный холод, сеялась какая-то сероватая пыль, пронзая кожу лица. Неприятно было видеть людей, которые шли встречу друг другу так, как будто ничего печального не случилось; неприятны голоса женщин и топот лошадиных копыт по торцам, — странный звук, точно десятки молотков забивали гвозди
в небо и
в землю, заключая и
город и душу
в холодную, скучную темноту.
— Это — дневная моя нора, а там — спальня, — указала Марина рукой на незаметную, узенькую дверь рядом со шкафом. — Купеческие мои дела веду
в магазине, а здесь живу барыней. Интеллигентно. — Она лениво усмехнулась и продолжала ровным голосом: — И общественную службу там же,
в городе, выполняю, а здесь у меня люди бывают только
в Новый год, да на Пасху, ну и на именины мои, конечно.
Мне показалось, что я вдруг очутился на каком-нибудь нашем московском толкучем рынке или на ярмарке губернского
города, вдалеке от Петербурга, где еще не завелись ни широкие улицы, ни
магазины; где
в одном месте и торгуют, и готовят кушанье, где продают шелковый товар
в лавочке, между кипящим огромным самоваром и кучей кренделей, где рядом помещаются лавка с фруктами и лавка с лаптями или хомутами.
Это был самый главный бакалейный
магазин в нашем
городе, богатых торговцев, и сам по себе весьма недурной.
Были вызваны войска. К вечеру толпа все еще не расходилась, и
в сумерках ее разогнали…
В городе это произвело впечатление взрыва. Рассказывали, как грубо преследуемые женщины кидались во дворы и подъезды, спасались
в магазинах. А «арест креста при полиции» вызывал смущение даже
в православном населении, привыкшем к общим с католиками святыням…
Кроме всего этого, к кабаку Ермошки каждый день подъезжали таинственные кошевки из
города. Из такой кошевки вылезал какой-нибудь пробойный городской мещанин или мелкотравчатый купеческий брат и для отвода глаз сначала шел
в магазин, а уж потом, будто случайно, заводил разговор с сидевшими у кабака старателями.
Между тем дела Евгения Михайловича шли всё хуже и хуже.
Магазин был заложен. Торговля не шла.
В городе открылся другой
магазин, а проценты требовали. Надо было занимать опять за проценты. И кончилось тем, что
магазин и весь товар был назначен к продаже. Евгений Михайлович и его жена бросались повсюду и нигде не могли достать тех 400 рублей, которые нужны были, чтобы спасти дело.
— Не чеши рук, — ползет ко мне его сухой шепот. — Ты служишь
в первоклассном
магазине на главной улице
города, это надо помнить! Мальчик должен стоять при двери, как статуй…
Слушая беседы хозяев о людях, я всегда вспоминал
магазин обуви — там говорили так же. Мне было ясно, что хозяева тоже считают себя лучшими
в городе, они знают самые точные правила поведения и, опираясь на эти правила, неясные мне, судят всех людей безжалостно и беспощадно. Суд этот вызывал у меня лютую тоску и досаду против законов хозяев, нарушать законы — стало источником удовольствия для меня.
Я —
в людях, служу «мальчиком» при
магазине «модной обуви», на главной улице
города.
«Добывание оной соли, — пишет Рычков, — уже издавна на том месте, сперва от башкирцев, а потом и от крепостных обывателей, чинилось, но о построении сей крепости определение учинено уже
в прошлом 1753 году октября 26 числа, по состоявшемуся
в Правительствующем сенате того ж 1753 года мая 24 числа указу, коим
в Оренбурге и
в принадлежащих к оному новых крепостях и селениях учредить казенные соляные
магазины и продажу илецкой и эбелейской соли чинить по тогдашней указной цене по 35 коп. пуд; для чего тогда ж и соляное правление
в городе Оренбурге учреждено.
Дядя заставил Евсея проститься с хозяевами и повёл его
в город. Евсей смотрел на всё совиными глазами и жался к дяде. Хлопали двери
магазинов, визжали блоки; треск пролёток и тяжёлый грохот телег, крики торговцев, шарканье и топот ног — все эти звуки сцепились вместе, спутались
в душное, пыльное облако. Люди шли быстро, точно боялись опоздать куда-то, перебегали через улицу под мордами лошадей. Неугомонная суета утомляла глаза, мальчик порою закрывал их, спотыкался и говорил дяде...
Муров. Они его растили, учили, воспитывали, а сами богатели. Расширили свою торговлю, завели
в нескольких губернских
городах большие
магазины, выстроили себе большой дом, уж не помню хорошенько где —
в Сызрани,
в Ирбите или
в Самаре; нет, кажется,
в Таганроге, и переехали туда на житье.
В эти тёмные обидные ночи рабочий народ ходил по улицам с песнями, с детской радостью
в глазах, — люди впервые ясно видели свою силу и сами изумлялись значению её, они поняли свою власть над жизнью и благодушно ликовали, рассматривая ослепшие дома, неподвижные, мёртвые машины, растерявшуюся полицию, закрытые пасти
магазинов и трактиров, испуганные лица, покорные фигуры тех людей, которые, не умея работать, научились много есть и потому считали себя лучшими людьми
в городе.
Он вспомнил, что при въезде
в город видел ряд постоялых дворов. Пятак он оставил
в кармане для уплаты за ночлег, а за две копейки купил мерзлого хлеба и, спрятав
в карман, ломал по кусочкам и ел из горсти. Это подкрепило силы. Проходя мимо часового
магазина, он взглянул
в окно. Большие стенные часы показывали семь. Было еще рано идти на постоялый двор, и Иванов зашел
в биллиардную. Комната была полна народом. Шла крупная интересная игра. Публика внимательно следила за каждым ударом двух знаменитых игроков.
Пройдите
в каждом большом
городе по
магазинам.
Первые электрические фонари
в сорока верстах,
в уездном
городе. Там сладостная жизнь. Кинематограф есть,
магазины.
В то время как воет и валит снег на полях, на экране, возможно, плывет тростник, качаются пальмы, мигает тропический остров…
Весь
город взволнован: застрелилась, приехав из-под венца, насильно выданная замуж дочь богатого торговца чаем. За гробом ее шла толпа молодежи, несколько тысяч человек, над могилой студенты говорили речи, полиция разгоняла их.
В маленьком
магазине рядом с пекарней все кричат об этой драме, комната за
магазином набита студентами, к нам,
в подвал, доносятся возбужденные голоса, резкие слова.
Прежде всего зашел к портному, оделся с ног до головы и, как ребенок, стал обсматривать себя беспрестанно; накупил духов, помад, нанял, не торгуясь, первую попавшуюся великолепнейшую квартиру на Невском проспекте, с зеркалами и цельными стеклами; купил нечаянно
в магазине дорогой лорнет, нечаянно накупил тоже бездну всяких галстуков, более нежели было нужно, завил у парикмахера себе локоны, прокатился два раза по
городу в карете без всякой причины, объелся без меры конфектов
в кондитерской и зашел к ресторану французу, о котором доселе слышал такие же неясные слухи, как о китайском государстве.
Человек с корзиной. Сапоги
в корзине, ваше… бла… ва… сапожки… с… Мы на
магазин работаем. Сами
в Слободке живем, а сапоги
в город носим.
Одетый
в генеральское пальто с красной подкладкой, высокий, широкоплечий, воинственный, несущий седую голову немного назад, он два часа величавым призраком кружился по
городу — вдоль почерневших от дождя деревянных домишек, вдоль бесконечных заборов и пустырей, мимо
магазинов и лавок с продрогшими, низко кланяющимися приказчиками.
Извозчичьи пролетки и «собственные» экипажи, представительно гремя по камням мостовой, обнажающимся из-под ледяной коры, останавливались перед дверьми разных
магазинов, по преимуществу у первого
в городе парикмахера-француза, да у единственного перчаточника, и потом, иногда, на минутку, подкатывали к клубному подъезду.
Ильке отвели отдельное купе. Ей и ее отцу предложили роскошный завтрак, но они не дотронулись до него.
В ближайшем
городе,
в котором поезд стоял два часа, один из офицеров съездил
в магазины и купил Ильке новое платье, браслет и ботинки…
— Добровольцы по всем дорогам уходят
в Феодосию, а оттуда
в Керчь.
В городе полная анархия. Офицеры все забирают
в магазинах, не платя, солдаты врываются
в квартиры и грабят. Говорят, собираются устроить резню
в тюрьмах. Рабочие уже выбрали тайный революционный комитет, чтобы взять власть
в свои руки.
Они сели на скамейку бульвара около Шестой линии. Окна
магазинов были темны, только
в мелочных лавочках светились огни. По бульвару двигалась праздничная толпа. Заморосил мелкий дождь. Туманная паутина наседала на
город и становилась все гуще. Электрический фонарь на перекрестке, сияя ярким огнем, шипел и жужжал, как будто громадная голубая муха запуталась
в туманной паутине и билась, не
в силах вырваться.
По совести сказать, всё наше семейство до водки очень охотники. Я грамотный,
в городе в табачном
магазине служил шесть лет и могу поговорить со всяким образованным господином, и разные хорошие слова могу говорить, но как я читал
в одной книжке, что водка есть кровь сатаны, так это доподлинно верно, сударь. От водки я потемнел с лица, и нет во мне никакой сообразности, и вот, изволите видеть, служу
в ямщиках, как неграмотный мужик, как невежа.
Обрусение
города выражается
в двух русских убогих
магазинах и двух-трёх гостиницах, носящих громкие названия «Интернациональной», «Европейской» и т. п., ютящихся
в плохо вычищенных китайских фанзах.
— Так поедем
в Париж… Это чудный, волшебный
город… Таких дамских
магазинов, какие там, нет
в мире…
Князь приступил к выполнению задуманного им плана: неутомимо стал возить он Ирену по модным и ювелирным
магазинам этого «
города мод», тратил безумные деньги на покупку всевозможных дорогих тряпок, редких вещей и драгоценностей, буквально завалил ее всем этим, так что роскошное отделение, занимаемое ими
в гостинице, вскоре превратилось
в какой-то
магазин.
Андрей Андреевич Сидоров получил
в наследство от своей мамаши четыре тысячи рублей и решил открыть на эти деньги книжный
магазин. А такой
магазин был крайне необходим.
Город коснел
в невежестве и
в предрассудках; старики только ходили
в баню, чиновники играли
в карты и трескали водку, дамы сплетничали, молодежь жила без идеалов, девицы день-деньской мечтали о замужестве и ели гречневую крупу, мужья били своих жен, и по улицам бродили свиньи.
Я ездила
в город кое-что купить. На Невском выхожу из
магазина Кнопа и сталкиваюсь как раз — с кем же?
Приближались рождественские праздники. Обычная сутолока петербургской жизни увеличилась. На улицах было видно больше пешеходов, разнородные экипажи, кареты, возки и сани то и дело сновали взад и вперед. Гостиный двор, рынки и
магазины были переполнены.
В домах шла чистка и уборка, словом, предпраздничная жизнь била живым ключом, и не только
в городе, но
в предместьях.
Теперь уже девочки не идут, а почти бегут по людным улицам
города. Феерично-волшебными кажутся Даше освещенные окна
магазинов. А все же променяла бы она всю эту красоту на скромный маленький домик подле церкви там,
в селе, на горушке.
Соображение о том, что капитан послал его на другой край
города, как будто тут не было хороших
магазинов, повергло Кукушкина
в состояние полного человеконенавистничества.